О борщах. К Международному дню родного языка

А.Ильми о забытой родине

А.Ильмий о главном вопросе

А.Ильмий: кто мы?

Начало здесь.

 

Сюндус пришла в приют 11-12-летней девочкой. Забрали из него разыскавшие ее родственники почти в шестнадцать. Все это время в ее душе подспудно жила тревога, чувство того, что что-то в жизни приюта не так. Ей не нравились блюда чужой кухни, она тосковала по родным напевам, мечтала играть роли в крымскотатарских спектаклях, ее злило то, что все надо делать

А.Ильмий: что там, в социалистическом будущем?

Рабочий и колхозница. 1937. Москва.
Скульптор В.И.Мухина.

Начало здесь.

 

А.Ильмий скорбит, его сердце вместе с сердечком Сюндус разрывается от боли по тысячам безвинно убиенных. Но его повесть – о живых, о тех, кто уцелел в цехе, штампующем смерть. Однако писатель, педагог и политик, веривший в прогрессивное развитие жизни, он думал, в первую очередь, о детях. Какими они вырастут, какими станут? От этого зависит будущее народа, страны и человечества в целом.

А.Ильмий: о геноциде устами ребенка

Повесть Аблякима Ильмия «Воспоминания о голоде», как уже отмечалось, была опубликована в 1926 году.
О чем она?

«Кушать, как хочется кушать!»– с этих слов начинается описанная история. В первой части произведения (это примерно шесть страниц из шестидесяти) слова «кушать», «есть» встречаются 23 раза, кроме того, называются различные блюда, продукты питания.

А.Ильмий. Воспоминания о голоде (5)

Продолжение. Начало здесь.

Когда я шла с Куддусом в Севастополь, думала, что кроме нас там больше никого-то и не будет. Пришла и увидела: во всех уголках-закоулках полным-полно голодных татар. Как странно смотрятся среди нарядных людей голодные оборванцы в своем жалком тряпье!

А.Ильмий. Воспоминания о голоде (4)

Севастополь начала 20 века.

Продолжение. Начало здесь.

...А мы в Севастополь все-таки пришли. Странно: я не знала, что в мире есть что-то больше нашего села. Севастополь оказался таким огромным! С чем сравнить, не знаю. Если объединить наше село с соседним, и то, наверное, Севастополь будет больше. И как много, оказывается, в городе русских. Откуда сюда собралось столько людей?.. 

А.Ильмий. Воспоминания о голоде (3)

Голодающие на улицах Севастополя. 1922 год.

Продолжение. Начало здесь.

Слушая Куддуса, я удивлялась его осведомленности и решительности. Это вызывало уважение к нему. Мне уже тоже очень хотелось в Севастополь. Я даже чувствовала, как мои уставшие было ноги постепенно наливались силой. И если бы Куддус не сказал: «Давай отдохнем вон у того костра», – я бы шла и шла.

А.Ильмий. Воспоминания о голоде (2)

Продолжение. Начало здесь.

Дом Куддуса, как и наш, абсолютно пустой, стал похож на конуру собаки. Когда была жива бедная тетя Сале, дом походил на шкатулочку: каждая вещь сияла чистотой, все на своем месте. И что стало теперь! Ах, и кого этот голод не сгубил, кого не убил?..

А.Ильмий. Воспоминания о голоде (1)

Когда впервые в постсоветское время появилась возможность прочесть повесть А.Ильмия «Ачлыкъ хатирелери. Сюндюсин хатире дефтеринден»*  (Воспоминания о голоде. Из дневника Сюндюс), которая была опубликована в 1926 году, я автору не поверила. Читать было так тяжело, что периодически прерывая чтение, думала: такого не может быть! Потом появилась мысль: автор – буржуазный националист!

Приведу свой перевод отрывка из повести.

А. Ильмий. Воспоминания о голоде

Голодомор в Крыму в 1921-1923 годах «никто» и не заметил... 
  

Абляким Ильмий. Повесть «Воспоминания о голоде», 1926 год. Из дневника крымскотатарской девочки Сюндус, которую после смерти родных голод привел в Севастополь. То, что увидел ребенок, сознание которого еще не отравлено ложью официальных понятий, пугает контрастами и доказывает: голод в Крыму был организован искусственно; политикой советского государства был планомерный геноцид* в отношении крымских татар.

А. Ильмий. Спроси себя: «Кто я?»

А.Ильмий. Рисунок З.Трасиновой

Повесть Аблякима Ильмия (1887-1947) «Воспоминания о голоде» написана в форме дневника девочки Сюндус, родители которой умерли от голода зимой 1921-1922 гг. Девочка попала в приют.

Здесь много разных учителей. Один из них – Керим. В эпоху начала тотальных репрессий, когда по любому поводу могло возникнуть обвинение в национализме, когда «шаг вправо, шаг влево – расстрел», учитель Керим сумел научить крымскотатарских ребят думать об истории народа, о его настоящем и будущем.

Для этого педагог использует своеобразные методы. Например, он часами вдохновенно рассказывает своим ученикам об античных героях и философах. В конце концов у ребят возникает мысль: «Все это происходило две тысячи лет назад. А как нам жить сейчас? Что ждет нас, молодых, в будущем?»

Действительно, что ожидает крымскотатарских детей в будущем? Слияние с «семьей советских народов», а затем – постепенная утрата своего языка, культуры, национального самосознания?

Учитель Керим везет ребят на экскурсию, цель которой – посещение панорамы «Оборона Севастополя 1854-1855 гг.» Ребята потрясены увиденным и тем, что узнали от учителя об этой войне.

Сюндус записала в дневнике: «Население Севастополя было в осаде девять-десять месяцев, терпело страшные лишения». А потом, обдумывая все пережитое во время экскурсии, девочка сделала страшное открытие: крымским татарам в тот период пришлось испытать ужасов в два раза больше: от интервентов и  от казаков.

И еще одно взволновало Сюндус: почему создана такая огромная картина-панорама, но на ней нет ни одного крымского татарина? Об этой войне написано много книг, но о бедствиях крымских татар в них нет ни слова. И о голодоморе в Крыму ничего не написано и нет ни одной картины. Почему? Свои размышления девочка заканчивает наивным детским выводом: «Наверное, взрослым людям просто некогда этим заняться…»

Сюндус попала в приют 11-12-летним ребенком. Забрали из него разыскавшие ее родственники почти в шестнадцать. Все это время в душе подростка подспудно жила тревога, чувство того, что что-то в жизни приюта не так. Девочке не нравятся блюда чужой кухни, она тоскует по родным напевам, мечтает играть роли в школьных спектаклях не на русском, а на крымскотатарском языке; ее злит то, что все надо делать по чьей-то указке. Сюндус подсознательно сопротивляется навязываемому ей чужому образу жизни, пытаясь сохранить родное, присущее народу, дочерью которого она являлась по крови и по духу.

 «Кто я? – спрашивает она сама себя. – Действительно, кто же я на самом деле?  Надоели нужда и зависимость от чужой воли. Пока я не отвечу на этот вопрос, не смогу избавиться от тех, кто все решает за меня. Так кто же я?»

На мой взгляд, и рассказ А.Одабаша «Не забудет», и повесть А.Ильмия – это, в первую очередь, серьезный разговор об Учителе и его предназначении, о  человеке, который формирует и воспитывает личность, личность полноценную, самодостаточную, для которой служение людям, народу – цель и смысл существования.