Б.Чобан-заде. Родной язык

Приведу два перевода стихотворения Б.Чобан-заде «Тувгъан тиль» (Родной язык). Какой из переводов наиболее точно передает силу и красоту поэтического слова гения? Судить об этом, конечно же, читателю. Следует только помнить, что чем меньше способностей у переводчика, тем «дальше» читающий от понимания первоисточника.


Об этом уже говорилось ранее:

                                   Что может сделать переводчик  

                                   Чобан-заде. Гений и пигмеи
                                   Коран. Два перевода  

Родной язык 

Перевел Ю.Б. Османов 

Со мной ты в Крыму и в Казани, как посох, 
В метаниях сердца, в сверкающих росах, 
В чужбинах, где горечью сердце исходит,
Душа иссыхает, сознанье в разброде... 
Ах, ртом пересохшим исходишь на крик, 
Но словом твоим возрождаешься вмиг! 
И если бы песнь, афоризм твой, глагол 
Мне сердце б не полнил, и мысль не прочел,
То дальней дорогой, под небом чужим 
Как перст одинокий погиб б пилигрим. 
Не знаю чей – тюркский, татарский ли ты, 
Но как сладкозвучен, целителен ты! 
У тех и других твои россыпи слов, 
Как любящих очи, как смех близнецов. 
Познав тебя, враг восхищен, как весной, 
И в каменном сердце ты дрогнешь струной. 
И пусть твой везде отворится сезам 
И нижется жемчуг: дестан на дестан, 
И птицам, и волку понять твой мотив. 
Пока ты живешь, сирота будет жив! 
Во храме, в михрабе, в дворцах воцарись,
Моря переполни, и в степь покатись, 
Законом великим врага ограни, 
Потерянным – к цели огни засвети, 
Когда с погребеньем мне суд сотворят 
И грешный язык мой стократ расчленят, 
Пусть мне на родном языке Азраил 
Зачтет приговор – с ним умру, как и жил.
Душа вся в страданьях, в потемках дремучих,
Народ поражается молнией жгучей. 
Язык – мое таинство, царь в ипостаси, 
Секрет моей силы и злу неподвластен. 

Примечания Ю.Османова: 
Азраил – ангел смерти. 
Михраб – ниша в стене мечети, обращенной к Мекке.

Родной язык 

Перевел П. Макуха 

Я услышал в Казани твой крымский напев, 
И сердечный огонь запылал, закипел. 
Я скитальцем тогда по чужбине бродил, 
И надежды терял, и мечту находил. 
Я к родному напеву душою прильнул, 
И навек утонул в его сладком плену. 
О, язык мой, ты – вера в неравной борьбе, 
И на струнах твоих я пою о тебе 
На немилых дорогах и улицах. 
Слышу тюркские речи и песни татар. 
Ты – хмельнее вина, ты – божественный дар.
Оба – два языка мне являли не раз 
Седину твоих слов, глубину твоих фраз. 
Птиц и волка напевом твоим приручу, 
Мир высокой любви к сироте научу. 
Будут враг мой и друг восхищаться тобою,
Смоют пепел печали аккорды прибоя. 
Я желаю сплести из жемчужин твоих 
И полотна легенд, и молитвенный стих. 
Чтоб вошел ты в мечети, дворцы и михрабы,
И над морем звенел, и озерам в награду. 
Если ж в недруга брошу я слова зерно, 
Пусть в души его недра проникнет оно. 
Лишь тебя, у могилы признаюсь, любил. 
Мне за это язык рассечет Азраил. 
Умереть я готов твоей жизни во имя, 
Песни петь и молиться словами твоими. 
Буду я и смеяться, и плакать с тобою. 
Ты горишь надо мной путеводной звездою. 
Ты велик. Тебе равного в мире не знаю,
Недоступная недругу тайна земная.