«Сары тюльпан»: женский вопрос в переводе

Проникновенное стихотворение Н.Челебиджихана «Сары тюльпан» («Желтый тюльпан») посвящено любимой женщине. По предположениям исследователей, оно было написано в 1912 или 1913 году. На этот период при-ходится и бракосочетание поэта с Кериме-шерфе, дочерью евпаторийца аджы Сеита Абди.

 

О теме, идее стихотворения, о символике в нем и подтекстах уже шла речь. Хотелось бы сказать и несколько слов о переводе стихотворения, сделанном Николаем Мирошниченко на украинский язык.

  Сары тюльпан                                                                       Жовтий тюльпан

Обратили внимание на перевод первой строфы? В оригинале лирический герой – мужчина. Но наверняка знают об этом только носители крымскотатарского языка. Дело в том, что в крымскотатарском языке нет категории рода. Поэтому, читая написанное Челебиджиханом «опер эдим», крымский татарин понимает: «целовал бы». В переводе Н.Мирошниченко лирический герой – женщина: «цiлувала б».

 

На первый взгляд, недопустимый подход. Не знаю, что скажут об этом казусе специалисты, на мой же взгляд, перевод прекрасен. Попробую обосновать свое мнение.

 

При переводе крымскотатарского текста на украинский язык, в котором и имена существительные, и место-имения имеют мужской, женский и средний род, а глаголы прошедшего времени изменяются по родам, возникают определенные трудности:

 

1. В оригинале из контекста читатель понимает: мужчина объясняется в любви женщине (сары тюльпан). При дословном переводе получилось бы, что лирический герой (мужчина) признается в любви к мужчине: тюльпан в украинском языке мужского рода. 2. Заменить название цветка на любой другой цветок женского рода – разрушить символику произведения: для крымских татар тюльпан не только символ идеального человека, но и цветок Аллаха.

 

Возможно, поэтому переводчик решился на «женский род», ибо в данном случае «потери» наименьшие. Если бы этот перевод появился, допустим, в 1915 или даже в начале 1918 года, возможно, он вызвал бы возмущение. Однако после расстрела поэта 23 февраля 1918 года содержание стихотворения воспринимается несколько иначе. Айдын Шемьи-заде записал воспоминания Анифе Боданинской, которая рассказала: узнав об аресте мужа, Кериме-шерфе сразу же приехала из Евпатории в Симферополь. Друзья помогли ей получить пропуск для проезда в Севастополь, нашли семью, которая могла приютить ее в чужом городе.

 

Кериме-шерфе не удалось увидеться с мужем в тюрьме, а после его казни предать тело земле: озверевшие матросы сбросили расстрелянного в море. Думаю, разбитая горем женщина не раз беззвучно шептала: «Я цiлувала б знай щовечора й щорана...» И далее по тексту, слово в слово, точно по Челебиджихану, до самой последней строчки.

 

В переводе Мирошниченко мы слышим слог Челебиджихана, в нем точно переданы сила его чувств и восточная сдержанность, глубина мысли и философичность, его душа и минутная беспомощность перед неумолимостью Вселенной: «оледжексенъ» – «судилось вмерти», а также главный вопрос поэта: «Навiщо в свiт прийшов, якщо судилось вмерти?!» Не важно, женщина или мужчина задает его, потому что важен ответ. И ответить на него обязан каждый пришедший в этот мир, без исключений и без половой дифференциации. В этом реализованном гендерном равенстве – восхитительная особенность крымскотатарского языка и гений переводчика.