Асаннынъ такъдири. Къаргъыш

Стихотворение Шакира Селима «Къаргъыш» (Проклятие) – воспоминание поэта о товарище из ссыльного детства. Жена и сын погибшего на фронте воина 18 мая 1944 года были высланы из Крыма. На чужбине мать Асана вынуждена тяжело работать, чтобы как-то прокормиться. Она с утра до вечера стирает чужим людям одежду, а ее единственный сын Асан, которому не исполнилось еще и девяти лет, должен из ручья носить воду для стирки. Два малолетних друга часто заигрывались в чижика, забывая выполнять поручения своих матерей: один пасти козу, второй – носить воду. Мать Асана, худая, высохшая от горя женщина, бледная, вечно раздраженная, не имея сил отшлепать увлекшегося игрой сына, плакала от бессилия и осыпала его проклятиями. (Их в стихотворении так много, что впору дать ему подзаголовок: «Малая энциклопедия проклятий»).

Вскоре судьба разлучила друзей. Много лет спустя, когда крымскотатарский народ стал возвращаться на родину, автор стихотворения, уже будучи зрелым мужчиной, встретил на базаре в Джанкое Эмине енге – мать Асана. Поседевшая и сгорбленная, она горько расплакалась в ответ на вопрос о сыне. На Урале, куда они попали, Асан сильно покалечился, лежал прикованный к постели:
– Твои проклятия, мама, сбылись. Прости меня, что вынуждал проклинать…
– Сынок, не тебя проклинала, власть я проклинала. Но он меня уже не слышал… Осталась я одна-одинешенька…

В обычном, казалось бы, воспоминании из детства поэта прочитываются жестокость власти к крымскотатарскому народу (Бабанъ дженкте ольмегейди), жизнь крымских татар в ссылке (Чырайы балавуз киби. Озю къуруп къалгъан; Къазагъа огърады Асаным Уралда, Ятаркен тёшекте агъыр бир алда и др.), их отношение к Сталину (Эр кес агълай, анам, я сен ничюн севинесинъ?). И еще одно. Вольно или не вольно, рассказ о судьбе ссыльного мальчика стал подтверждением многовековых наблюдений народа, сводящихся примерно к такой формуле: «Проклятия возвращаются к проклинающему».

                                                   Шакир Селим

             Къаргъыш

             Сюргюнликте язылып башлангъан ве
             Ватангъа къайткъан сонъ биткен шиир

– Аса-а-а-н!
Аса-а-а-н!
Алла джанынъы алсын, Асан!
Догъмагъа етишмегейдинъ, Асан!
Эки якъанъ бир-бирине кельмесин, Асан!
Урувынъ ким олгъанын кимсе бильмесин, Асан!
Бир къопкъа сувгъа зар эттинъ, Асан!
Дюньяны башыма тар эттинъ, Асан!
Къайда джоюлып кеттинъ, хайырсыз бала? –
Деп къычыра бутюн кунь заваллы ана.
Биз Асаннен чилик ойнаймыз.
Кунь бою чилик ойнамакътан тоймаймыз.
Меним ишим – эчки бакъмакъ.
Асаннынъ иши – сув ташымакъ.
Меним ишим къолай: эчки къазыкъкъа багълы.
Куньде эки-учь ерге авуштырмакъ кереким –
Авуштырмайым. Чиликтен къол тиймей.
Асаннынъ иши къыйын: озенден сув ташымакъ.
Асаннынъ анасы эр кунь чамашыр юва,
(Амма, гъарип, зар бир къопкъа сувгъа),
Чамашыр ювгъанына Асан къабаатлы –
Артыкъ докъуз яшына кире;
Амма аджетин тек тюшюнде коре...

Биз Асаннен чилик ойнаймыз.
Не эчкини, не сувны ойлаймыз.
Асаннынъ къопкъасы фырланып ята,
Шыркъ этип бурнын чеке де, эп чилик ата.
Эвге къайтсакъ, корерсинъ, дегендай,
Меним эчким ачлыкътан бир шейлер чайнай.
– Мен йигирим беш олдым, – дей Асан,
– Мен – йигирим дёрт, – дейим, – бакъ, Асан, кунеш бата.
– Батса-батсын, даа бир къол ойнайыкъ, – дей Асан,
Чиликни таякъ уджуна алып фырлата.

Къаш къараргъанда эвге къайтамыз,
Асаннынъ къопкъасы бош. Меним эчким ач.
– Мен йигирми алты, – дей Асан, – я, сен къач?
– Я, эвде аналарымызгъа не айтармыз?
– Озенде сув битти, – деп айтарым, – дей Асан, –
Сен исе отлар къурып биткен, дерсинъ.
Иште, ойле акъыллы эди достум Асан.
Асаннынъ анасы – Эмине енъге.
Чырайы балавуз киби. Озю къуруп къалгъан.
Урмагъа биле такъаты ёкъ.
Пештималынен козьяшыны силе-силе
Къырыкъ сесинен дар дюньяда бир Асаныны сёге:
– Къарнымда догъмай къалгъайдынъ, Асан,
Азраиль джанынъны алгъайды, Асан...
Ачлыкътан къуруп къаткъайдынъ, Асан,
Къопкъанънен озенде баткъайдынъ, Асан!
Бабанъ дженкте ольмегейди де
Бу куньлерни корьмегейдик, Асан!

Чилик ойнагъан бахтлы куньлеримизден биринде
«Улу бабамыз» ольди.
– Бугунь чилик ойнамайыкъ, яс тутайыкъ, – деди Асан, –
Амма анам ничюндир пек шенъ корюнди.
– Эр кес агълай, анам, я сен ничюн севинесинъ? – десем,
– Эбет, балам, чокътан кульмедим, – деди, –
Балам, ильк сефер тюбюнъе сиймединъ, деди.

Асанларнынъ сойлары тапылгъан Уралда.
Анасынен кочип кеттилер.
Оксюз киби къалдым Асансыз.
Омюрлер кечип кетти амансыз...
Авдет башланды ана-Ватангъа.
Мен де къайтып кельдим къырджыман олып,
Къальбиме нидже асретликлер, къайгъылар толып,
Джанкой базарында расткетирдим Эмине енъгени,
Козьлер чёккен, беллер букюльген,
Сачлар чаларгъан, тишлер тёкюльген...
Озюмни таныттым. Сарылды манъа.
Агъламагъа чареси ёкъ, тени шалтырай.
Меним де вуджудым дыр-дыр къалтырай.
– Асан къайда? – дедим.
– Сорама, – деди. – Алла мени урды, сен урма, – деди.
Къазагъа огърады Асаным Уралда,
Ятаркен тёшекте агъыр бир алда:
– Анам, чокъ къаргъышынъны алдым, афу эт, – деди...
Ах, Асаным не къадар акъыллы эди!..
Мен сачларымны юлкътым, агъладым,
Балам, – дедим, – сени дегиль, укюметни къаргъадым,
Сёзлеримни эшитмеди Асаным.
Иште, дюньяда пайнозюм къалдым.
__________
Сагълыкълаштыкъ Эмине енъгенен.
О синъип кетти омюр базарына...
Мен синъип кеттим Ватан аи-зарына.