А.Одабаш. Рассказ «Не забудет» (окончание)

Предыдущая часть рассказа здесь.
 

Со скрипом открылись зеленые ворота, большие, не похожие на сельские. Арба с грохотом въехала на просторный вымощенный камнем школьный двор. Зашумели, увидев прибывших, школьницы. Среди них были знакомые девочки из соседних сел. Они, бурно выражая свою радость, кинулись встречать приехавших.

– Доктор здесь? – первое, о чем у них спросила Эсма. Доктор представлялся ей большим, очень сильным и добрым человеком. Но его она боялась больше, чем учителей. Может, потому что их учитель ее любил и всегда хвалил за старание и знания.

Одна из знакомых девочек спросила: «Как там у нас, есть ли новости из нашего села? Все ли живы-здоровы?» – «Слава Богу, все хорошо», – ответила Эсма. И добавила: «Сейчас у нас нет доктора, уровень заболеваемости повысился». Потом вдруг задрожавшим голосом спросила:

– А когда придет доктор?

– Утром.

– Разрешит ли он мне учиться?..

Девочки показали вновь прибывшим школу, двор, классы, спальни, кухню, столовую – везде побывали.

– А это что?

– Это называется правлением, канцелярия.

– А здесь что делают?

– Эта комната для завучей и учителей. Здесь записывают детей.

– Тех, кто поступает, здесь записывают?

– Ну да!

Эсма робко спросила:

– Когда будет экзамен? Спрашивают строго?

– Это станет ясно, когда придет директор.

Комната вызвала страх у Эсмы: ей казалось, что именно здесь ждало ее счастье или несчастье.

Приближался вечер, начало смеркаться. Послышались голоса: «Учитель!» К новеньким подошел мужчина, поздоровался. Спросил, откуда приехали, как жизнь в селе. Завязалась беседа. Эсма вначале побаивалась его, но потом осмелела и, воспользовавшись очередным вопросом учителя, сказала:

– В нашем селе очень хороший климат, и вода хорошая, поэтому у нас все очень здоровые. Никто у нас не болеет.

День был трудным. Учитель показал девочкам их кровати.

– Сегодня отдыхайте, завтра вас немного поспрашиваем, доктор сделает осмотр, потом приступите к учебе...

Описывать эту ночь Эсмы я не хочу. Она была страшна, как горная долина, в которой водятся джины, и кошмарна, как свадьба шайтанов; как в сросшихся бровях тети Яшар, в ней не было просвета; она была тягостна, как жизнь сироты, и бесконечна, как небеса... Лежа в огромной, как сад, спальне, Эсма прислушивалась к дыханию спящих девочек, к шорохам; мигание светящейся маленькой лампочки, таинственные тени – все было ново, и чужая, непривычная обстановка рождала в Эсме странные, непонятные чувства, поэтому она никак не могла уснуть.

Когда утром прозвенел сигнал к подъему, Эсма вскочила раньше всех.

– Идемте, новенькие! Вас директор ждет.

Эсма не помнит, как вошла в комнатку. Учитель Исмаил, привезший девочек, разговаривал с директором, что-то ему объяснял.

– Нет, уважаемый, не могу принять четверых, на ваше село выделили три места. Из других районов тоже дети будут. В Крыму сел много!

 

Слова эти острой болью пронзили сердце Эсмы. Вот оно, несчастье!..

Директор повернулся к вошедшим девочкам:

– Ну-ка, эти юные леди приехали из вашего села? Добро пожаловать, не бойтесь, подойдите ближе.

Эсма наклонилась, чтобы поцеловать его руку [10].

– Не нужно, сестренка. Как тебя зовут?

– Эсма...

– Ты окончила начальную школу?

– Да.

– Хорошо. Однако ты выглядишь болезненной, сможешь ли ты учиться, сестренка?

Сердце Эсмы замерло. Она перестала что-либо понимать, и на все вопросы директора отвечала молчанием. Но учитель Исмаил поспешил ей на помощь: что-то тихонько шепнул директору.

Просмотрев табель Эсмы, директор удовлетворенно покачал головой:

– Молодец, девочка, оказывается, ты очень трудолюбивая.

Эсма выдохнула. К ней снова вернулась способность рассуждать и говорить. Теперь на все вопросы она отвечала уверенно и быстро. А когда другие девочки путались в ответах, то опять спрашивали Эсму.

Выходя из учительской, Эсма чувствовала себя генералом, взявшим первую крепость. Учитель Исмаил вышел чуть позже:

– Молодцы, девочки, не подвели.

Подойдя к Эсме, сказал:

– Ты очень понравилась учителям.

И надежда окрепла в душе Эсмы.

Ее подружки, окружив учителя Исмаила, стали спрашивать, когда он уезжает, когда они увидятся с родными, если останутся здесь. Но Эсма думала о другом. Ей надо было взять вторую высоту. И она спросила у одной из школьниц:

– Не знаешь, когда придет доктор?

– Через час.

Час... Как это много... В одном часе шестьдесят минут... Шутка ли, целых шестьдесят минут... Но, даст Бог, доктор тоже окажется хорошим человеком. Да ведь у меня ничего не болит! На руке есть ранка, но... она же быстро заживет. К тому же она совсем не болит... Спина, вот только спина немного начала болеть месяца два-три назад... Здесь меня не будут бить... Она и болеть перестанет, даст Бог. Ах, есть ли в мире что-нибудь длиннее часа?!

– Доктор пришел!

Знакомые девочки вызвались проводить Эсму и ее спутниц в школьный медпункт.

Бедная Эсма... Так тяжело, так страшно ей еще никогда не было. Эсме кажется, что когда умерли родители и она осталась одна, даже тогда ей не было так мучительно тяжело. Ах, господи, как преодолеть эту тяжесть?

Вчера весь день, пока ехали, а потом ночью, лежа без сна в постели, Эсма все придумывала разные способы, как бы сделать так, чтобы выглядеть толстой и здоровой. Поэтому с утра она надела на себя все, что у нее было с собой.

Робко, осторожно ступая, вошла она в медпункт.

– Как тебя зовут?

– Эсма.

– У тебя что-нибудь болит?

Эсма скороговоркой, на одном дыхании выпалила:

– Нет, доктор эфенди, у меня ничего не болит.

– Покашляй.

– Да ведь я не простывшая, как же мне кашлять?

– А чего так оделась, мерзнешь?

– Нет, что вы... я... знаете, я ни разу в жизни не болела. Все у меня хорошо, доктор эфенди.

– Когда ты бегаешь, сердце колотится, болит?

– Нет, доктор эфенди. У меня очень здоровое сердце. Никогда не колотится и никогда не болит.

– Почему же, дочка, ты такая худенькая? Аппетит у тебя есть? Покажи-ка язык!

Эти вопросы просто убивали Эсму. Ей было бы легче ответить на сорок вопросов ангелов, которые они задают каждому умершему, чем на вопросы врача. Доктор постукивал пальцами по грудной клетке и спине, слушал ее трубкой, и это было пострашнее, чем удары тети Яшар.

 

Собрав последние силы, она ответила на последний вопрос доктора:

– Нет, доктор эфенди, у меня ничего не болит. А худая я потому, что мы долго голодали, я осталась сиротой. У меня родители умерли, доктор эфенди. Я буду очень хорошо учиться, доктор эфенди.

Крупные горячие слезы, покатившиеся вдруг из глаз Эсмы, упали на руки доктора, и, скатившись с них, впитались в земляной пол комнаты.

Эсму приняли в школу.

Учитель Исмаил, забрав арбу, приехал в школу, чтобы попрощаться с девочками. Они собрались вокруг него. Каждая о чем-то просила учителя. Девочки впервые расстались с родными, впервые испытали чувства чужбины и разлуки, впервые начинали жизнь без родителей, без их помощи и поддержки. С одной стороны, это было ново и заманчиво, но, с другой стороны, такая жизнь казалась им страшной и трудной. И в этой трудной жизни им сразу понадобилось очень много вещей. Уезжая из дома, они не подумали об этом. А вот сейчас и учитель Исмаил уезжает, они остаются абсолютно одни. Поэтому каждая, сделав выводы из своего однодневного опыта самостоятельной жизни, заказывала через него необходимые ей вещи.

– Исмаил эфенди, пожалуйста, скажи маме, пусть передаст мне теплый платок. Говорят, здесь бывает холодно... Маме, папе – всем передайте привет.

– Исмаил эфенди, пусть папа передаст мне чашку и ложку, еще пусть передадут толстое одеяло.

– Девочки, дорогие, о какой ерунде вы говорите! Исмаил эфенди, ты скажи маме, пусть она приготовит и передаст мне жаркое. Пусть не забудет также передать орехи и фундук.

 

Учитель машет головой, смеется:

– Хорошо, хорошо, передам, ничего не забуду. Скажу, чтобы еще и фрукты, и бетмез [11] передали. Только вы не подведите: хорошо учитесь, хорошо себя ведите, будьте воспитанными, культурными, на вашу долю выпадет просвещение нашего обнищавшего, невежественного народа, народа-сироты. Никогда не забывайте свой народ и не забывайте о своем долге перед ним...

Исмаил эфенди велел извозчику Осману трогать. Тот взялся за вожжи. Девочки, повесив головы и пряча слезы, доставали свои носовые платочки.

Все это время Эсма молчала. Ей некому было что-то заказывать. Ей не было жалко расставаться с родным селом, не страшно было остаться одной. Она уже испытала трудности скитаний и тоску расставания, знала жестокость сиротства и нужды. Но сейчас в ее душе родились какие-то новые чувства и желания, и ей вдруг захотелось об этом сказать, сказать тому селу, в котором было ее счастье и горе, сказать об этом людям, односельчанам. Когда девочки просили Исмаила эфенди передать их просьбы родным, Эсма пыталась разобраться в этих чувствах, сформулировать их, но не находила слов.

Исмаил эфенди сел на арбу:

– Ну, дети, будьте здоровы. Не скучайте. Всякий раз, приезжая в город, обязательно буду вас навещать.

Попрощался с ними и Осман, взял в руки камчу:

– Нн-о, поехали. Нно-о-о, клячи мои!..

Лошади тронулись. Девочки шли рядом с арбой. Только Эсма стояла, застыв на месте. Исмаил эфенди еще раз попрощался:

– Ладно, девочки, счастливо оставаться. Эсма, а ты что стоишь в сторонке?

Эсма не расслышала его слов, повозка уже выезжала за ворота. Вдруг Эсма, словно проснувшись, подняла голову и, побежав за арбой, крикнула:

– Исмаил эфенди, подожди, пожалуйста, погоди же немного!..

Лошадей остановили. Эсма, задыхаясь, подбежала к арбе. Она раскраснелась, хватает воздух ртом. Хочет что-то сказать, но не может.

– Что ты хочешь сказать, Эсма? Скажи, я куплю. Что тебе нужно?

 

Этот вопрос помог Эсме начать.

– Нет, Исмаил ага, мне ничего не надо, я вот что хочу сказать. Ты, пожалуйста, дяде и тете Яшар скажи... (Эсма несколько раз сглотнула. Девочки внимательно смотрели на нее. Эсма продолжила.) Пусть они меня простят, они меня от голода, от смерти спасли. И я их прощаю...

Она покраснела гуще.

– Еще, Исмаил ага, джаным, там у нас есть сосед, Усеинчик. Он тоже сирота. Скажи ему, что я его не забуду. Пожалуйста, скажи ему, что я уговорю учителей, чтобы и его приняли в эту школу.

Исмаил эфенди взял Эсму за руки, поцеловал в глаза.

– Хорошо, маленькая, передам, очень хорошо. И его привезем, иншалла [12]. Ну, до свидания.

Однако Эсма не все еще сказала.

– Подожди, Исмаил ага, там, в селе, еще сироты есть. Я никого не забуду!.. Ты говорил, что весь наш народ сирота. Я не забуду и наш невежественный, живущий в темноте народ...

Эсма хотела сказать еще что-то, но не находила нужных слов, не могла высказать того, что чувствовала. Ее подружки и другие девочки, собравшиеся вокруг арбы, смотрели на Эсму. Некоторые из них посмеивались, другие согласно кивали. Арба тронулась...

1923 г.

Начало рассказа здесь.

___________________ 

10 По обычаю крымских татар младший по возрасту в знак уважения целует старшему руку и прикладывает ее к своему лбу.

11 бетмез (петмез) – сок груши, сгущенный кипячением.

12 иншалла – если на то будет Божья воля.