Гаспринский: Страна Благоденствия БЫЛА

Предлагаю сравнить приведенные ниже документы и свидетельства с описанием Страны Благоденствия в одноименном произведении Исмаила Гаспринского.

И станет ясно: Гаспринский отнюдь не кабинетный мечтатель, а его «Страна Благоденствия» – не  утопия. Страна Благоденствия  – это то, что у крымских татар уже было. Итак, три свидетельства.

Мартин Броневский, посол польского короля Стефана Батория к крымскому хану Мухаммеду Гераю:

В городах и владениях хана и солтанов судопроизводство основано на законах магометовых. В селениях и местечках есть кадии, или судьи, а в иных местах беки, или полицмейстеры, решают и выслушивают частные споры и жалобы.

Но такие преступления, как убийства, пролитие крови, воровство, споры о земле, которые мы называем гражданскими и уголовными, решает сам хан с своими советниками. В тяжбах и делах они не употребляют адвокатов; у них нет ни ябедничества, ни доносов.

Простые крымцы и чужестранцы, в присутствии судей и самого хана, который выслушивает каждого и скоро дает решение, очень свободно излагают свои жалобы, ибо все к нему имеют свободный доступ. Когда хан является всенародно, тогда самые бедные и ничтожные люди обращаются к нему; он их выслушивает, расспрашивает и отвечает благосклонно.

Законы исполняются с большою строгостью. Судьи у них по магометанскому закону почитаются людьми непоколебимой справедливости и честности. Начальники и чиновники исполняют приказания верно, скоро и с большим страхом. Они вовсе чужды всяких ссор, преступлений, судейских крючков, зависти, ненависти, честолюбия и излишней роскоши в одеянии и домашнем быту.

Я жил там более девяти месяцев, но не слыхал ни об одном уголовном преступлении; никто не поступил вопреки законам, никто не делал ни доносов, ни сплетен, чтобы повредить врагу.

…При дворе ханском и между своими они не носят ни мечей, ни луков, ни другого оружия; путешественников и бедных странников принимают с большим человеколюбием и гостеприимством. (Хрестоматия по этнической истории и традиционной культуре старожильческого населения Крыма, 2004. – Ч. I, с. 103).

О. Воропонов:

Ну, теперешние татары совсем уже не такие, как были прежде, – рассказывал мне один грек. – Прежний татарин на целый свет славился честностью. За ним ничья копейка не пропадала. У них даже прежде было так заведено, что если татарин умер и не заплатил долгов, то его и хоронить нельзя. Как умер татарин – так сейчас крикун бежит по улицам и кричит: «Абдураман Сеитов помер, идите в его дом получать долги!» И все идут и получают. Домашние сами, бывало, просят скорее получать долги, чтобы можно было хоронить и не позорилась память покойника.

Бывало и так: один татарин должен другому деньги и долго не платит; вот кредитор посылает за своим должником и говорит ему: «Абдульгафар, сколько уже времени ты обещаешь заплатить – и не отдаешь! Заплати сейчас, а не то ведь знаешь, что я сделаю? Вот у меня в книжке записан твой долг, – возьму его да и вычеркну, и будет тебе стыдно!» – Абдульгафар даже на колени упадет и станет молить: «Бога ради, потерпи, завтра принесу тебе часть долга и скоро отдам все, только не делай мне такого срама!» – И что же бы вы думали: в самом деле после того рассчитался до копейки! Вот какой человек был прежде крымский татарин. (Забвению не подлежит, 1992, с. 168).

М. Волошин:

В любом татарине сразу чувствуется тонкая наследственная культурность, но бесконечно хрупкая и неспособная себя отстоять. Полтораста лет грубого российского владычества над Крымом вырвало у них почву из-под ног, а пустить новые корни они уже не могут. (Коктебельские берега, 1990, с.216).