«Они сохранили нас для Родины, и этим сохранили Родину»

 Рассказали 

Эмине Садыковна Зейналиева (Юнусова)

Алие Садыковна Барашева (Юнусова)

Ваид Людмирович Абкелямов 

Кто-то из них вспомнил больше, кто-то меньше, кто-то уточнил, кто-то подправил… Однако этого рассказа бы не было, если бы кто-то из них вообще промолчал. Они рассказали о судьбе крымскотатарской семьи, похожей на тысячи других. Их рассказ – лишь одна страница в книге народной судьбы. Однако эта страница сама по себе, вроде, мало значащая, делает книгу книгой. Но главная ее ценность – это семейная история. Чтобы внуки знали имена тех, чья кровь течет в их жилах.

В семье Абдулмеджита Абкелямова и Зейнеб Меджитовой было семеро детей: Ваид, Риза, Лира, Тамара, Гуливер, Людмир, Зия. 

Абдулмеджит Абкелямов (1899-1975). 

Отец – купец из Турции, приехал по торговым делам в Крым, встретил и полюбил крымскую татарку, решил жениться. Родители девушки были из священнослужителей. Они поставили условие: после женитьбы молодые останутся жить в Крыму. К сожалению, их имен никто не помнит. У них родились сын Абдулмеджит и дочь Саре. Их отец умер рано, а мать жила с семьей сына, вместе с нею была выселена из Крыма и умерла в Узбекистане. Время согнуло ее: на старости лет она не могла распрямиться, но продолжала что-то делать по дому. Семеро внуков звали ее просто – Къартанай, а вот имя никто не вспомнил.

За несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны коммунист Абдулмеджит был избран председателем Саурчинского сельского совета Ичкинского района. В конце лета 1941 года его семью, как и часть актива советских и партийных органов, отправили в эвакуацию. Они на телегах уже добрались до г. Старый Крым, заехали к Саре, когда Тамара тяжело заболела. И Къартанай сказала: «Возвращаемся домой, в дороге ребенок умрет». 

Фашисты уже были в северном Крыму. Абдулмеджит и Зейнеб посоветовались и решили так: «Мы никому не делали зла. Поэтому никто не выдаст фашистам председателя сельсовета. Попросим людей называть меня магазинщиком, как и называли меня до назначения на должность в сельсовете». И вернулись. А так их уже ждали в Баку. Вся семья вернулась домой. Удивительно, но за все годы оккупации Крыма никто в селе не выдал Абдулмеджита.

После освобождения Крыма его забрали в трудовую армию, и свою семью он нашел уже в Узбекистане, когда началось расформирование трудовых армий в 1946 или в 1947 году. Где располагалась его трудовая армия, никто точно не знает, говорят, вроде, в Туле. Все рабочие батальоны, которые, в основном, использовали принудительный труд репрессированных народов, выселенных из мест их компактного проживания по национальному признаку,  контролировались НКВД CCCР, а затем МВД СССР. Смертность среди трудармейцев была очень высокой. В основном умирали от дистрофии, то есть от недоедания, так как паек был очень скудным. Жили трудармейцы в бараках. Выходить за пределы территории можно было только по специальным пропускам. На работу гоняли строем. За отказ от работы по любой причине – расстрел.  

Зейнеб Меджитова (1910-1962). Согласно семейной легенде, ее отец – Малик эфенди – был хозяином феодосийской табачной фабрики, театр в Старом Крыму тоже принадлежал ему. Это был очень уважаемый человек, его почитали за то, что он заступался за бедных. В семье вспоминают историю о том, что у одного человека в окрестностях тех мест украли лошадь с телегой. Он обратился к Малику за помощью. Вскоре всё нашли и вернули хозяину. И еще семья помнит рассказ о том, как он умер. У Малика и его жены Эмине все рожденные дети умирали в младенчестве. Выжила лишь одна светло-русая, зеленоглазая Зейнеб. А на базаре бегал мальчик-сирота. Малик с женой его усыновили. Но мальчик вырос и однажды ночью вместе с пьяными друзьями пришел в дом приемного отца и стал шумно требовать от старика, чтобы тот сказал, «где он прячет свое золото». Потрясение было настолько велико, что Малик слег, а вскоре умер. 

У Зейнеб был родственник по имени Нариман. Кто-то предполагает, что он служил в НКВД, другие говорят, что Нариман был моряком, дома бывал не часто, но именно он дал имена детям Зейнеб: Лира – в честь звёзды, Гуливер – моряк и путешественник, Людмир – Люди и мир. Последний раз он приезжал к родственникам в Узбекистан в начале 1950-х годов. Последние новости от него были с Кавказа. 

Дом Абкелямовых в с.Саурчи. Фото 2012 г.

Говорят, что Нариман за месяц предупредил семью сестры о выселении из Крыма. Но она не поверила ему. 16-летнего сына фашисты угнали в Германию, муж – в трудармии. У Зейнеб на руках шестеро детей и старая свекровь. В таком составе ихсемью выслали из Крыма. События утра 18 мая шокировали женщин настолько, что все 15 минут, которые были даны на сборы, они в оцепенении плакали и бездействовали. Спасибо какой-то соседке. Она была русская или украинка. Вбежала в дом со словами: «Что же вы стоите, тетя Зина (Зейнеб)?!» Она сорвала с кровати покрывало, бросила его на пол и поставила на него ручную швейную машинку, потом стала сверху бросать детскую одежду. С этим узлом в руках советские солдаты  выгнали их из дома и под дулами автоматов повели на кладбище. Там собирали всех односельчан крымских татар. 

Веранда дома Абкелямовых. Фото 2012 г.

Через несколько часов сидения на кладбище, Зейнеб поняла, что крымских татар собирают здесь не для того, чтобы расстрелять, как она сразу подумала, их будут вывозить из Крыма. Тогда она взяла за руку Тамару и, прячась от автоматчиков, побежала назад, к дому. Но в дом входить не стала, а сразу поднялась по лестнице на чердак. Тамара, которой исполнилось 11 лет, поднялась следом. Спустя годы, она, по словам Алие, вспоминала: «Когда мы поднялись на чердак, мама подбежала к печной трубе и слегка пнула один кирпич. Он легко выпал. Мама вынула еще несколько кирпичей, а потом, сунув руку в разобранное отверстие, вынула оттуда мешочек. Он был не большой, но и не маленький, и  довольно тяжелый для девочки. Уверена, это были золотые монеты и украшения мамы и бабушки. В ссылке мама ходила на базар менять золото на еду. Чаще всего на муку.

Внук Роман Поленников у дома деда. 2012 г.

В первое время она покупала лепешки, но местные их не допекали, чтобы они были тяжелее. Ими нельзя было накормить детей, к тому же после них дети поносили. Мама совсем не умела торговаться. Помню, однажды она понесла на базар большую красивую золотую брошь в виде стрекозы с брюшком из янтаря, а за нее принесла домой лишь горсть муки. И все-таки именно благодаря тому мешочку все дети в семье выжили в самые ужасные первые годы ссылки». 

Эмине: «Вглядываюсь в фотографию: смотрит на меня молодая красивая женщина – моя бабушка Зейнеб по линии мамы. Знаю, что  меня назвали в честь ее мамы – нашей прабабушки Эмине. Была ли счастлива моя прабабушка?.. Думаю, что не совсем: раскулачивание, смерть малолетних детей, война. Единственная отрада – оставшаяся в живых худенькая светловолосая, зеленоглазая дочь Зейнеб. Ее любили и лелеяли вначале родители, затем любимый муж Абдулмеджит Абкелямов и свекровь, которая приняла ее за дочь. К сожалению, никто не помнит, как ее звали, но об этой прабабушке мы знаем немного больше, так как она заменила Зейнеб мать, ведь ее родители рано ушли из жизни. И она была самой замечательной, самой любимой бабушкой. Она просто была Къартанай для своих семерых внуков. С началом войны счастье напрочь уйдет из дома, потом депортация. Зейнеб было всего 34 года, когда с 6-ю малолетними детьми и с горбенькой  свекровью она была выслана в  засушливые  степи Узбекистана. Здесь началась борьба за выживание. Было трудно, было страшно, было невыносимо больно за ложь и несправедливость... Но она выдюжила, она смогла, она воспитала и подняла на ноги всех семерых детей. У Эдуарда Асадова есть стихотворение про пеликана, отдавшего свою живую кровь умирающим детям, там есть такие строки: «Светлели детские глаза, Отцовские – тускнели...» Вот так безвременно потускнели и глаза моей бабушки Зейнеб... Сильные и мужественные были наши бабушки!! 

Они сохранили нас для Родины, и этим сохранили Родину. Они научили нас любить Родину.

А мы должны передать память как эстафету, и тогда не прервётся летопись жизни. А нас, внуков Зейнеб и Абдулмеджита, – 26. Если каждый из нас вспомнит хотя бы маленький эпизод из детства, преемственность поколений не прервется». 

Людмир. Узбекистан.

Так, Ваид к своим воспоминаниям добавил еще несколько подробностей об отце: «В год выселения из Крыма Людмиру исполнилось пять лет. И когда младший братишка в высылке умирал от голода, Людмир с другими мальчишками стрелял из рогатки воробьев и галок, их жарили на костре. Старшие так и запомнили Зию: глазенки блестят от удовольствия, а лицо и руки чумазые от сажи на «мясе». Потом с Тамарой продавал ведерками уголь, позже занялся разведением кроликов, потому что понимал, что семье нужна поддержка, иначе она умрет с голоду. Держал голубей, продавал их и покупал корм для кроликов. Первое правило в семье – чтобы было мясо. В 15 лет Людмир пошёл работать на мебельную фабрику. Помогал, чем мог, семье». 

Внуки, слово за вами!))