У.Ипчи. Куреш

Татарская борьба. Ф.Г.Солнцев (1801-1892).

Объявили: «Начинается куреш!»

Лучшие борцы, представители шестнадцати сел, выйдя вперед, заняли места напротив друг друга: кто присел на корточки, кто расположился, скрестив ноги по-турецки, другие – подогнув их под себя.

Эти люди представляли две соперничающие команды: с одной стороны – борцы из девяти верхних сел, с другой – из семи нижних. И когда двое рабочих из чекелекской* артели «Танъ»  (Рассвет) присоединились к борцам  из нижних сел, силы обеих команд уравнялись.

Известный в прошлом борец Джеппар акай, встав в центре борцовской площадки, ударил о землю древком знамени дервизы**.

– Начинается большой куреш! – объявил он зычно. – С обеих сторон по двенадцать борцов. Победителю достанутся это знамя и бык-четырехлеток!

Свою краткую речь Джеппар акай завершил перечислением основных правил борьбы, в общем-то, давно и хорошо известных всем присутствующим:

– Захват за штанину не считается, касание земли коленом поражением не считается! Выигрывает тот, кто положит соперника на лопатки. Бороться честно!

Звучно запели зурны, барабанщик, виртуозно крутнув колотушкой, подбросил ее, ловко поймал и ударил в барабан, извлекая из него торжественно-волнующие звуки. Люди оживились, с нетерпением ожидая начала зрелища. Куреш начался.

И хотя с обеих сторон выставлены опытные, известные борцы, все-таки за верхние села выступают более именитые. Вот, например, Чолак Нафе и Джан Али мырза. Это очень известные борцы. Еще со времен царя Николая и по сегодняшний день они никому не уступали в силе и ловкости. Уезжая из своего села на соревнования борцов, собиравшихся со всего Крыма, они и оттуда возвращались победителями.

Нафе, левая рука которого чуть короче правой – за что и получил прозвище Чолак, т.е.  «человек с изувеченной рукой» – крепкий, мощный, похожий на шкаф. На одном из праздников он выходил на борцовскую площадку семнадцать раз подряд и пришел к победе, положив на лопатки семнадцать человек.

Джан Али мырза – высокий и худощавый, с впавшими глазами и щеками, с усиками, торчащими под длинным носом, – вылитый Дон Кихот с иллюстрации в книге. Однако он ни в чем не уступает Чолаку.

Эти двое, будучи односельчанами, никогда не выступали на соревнованиях друг против друга, но вдали от людских глаз не раз, бывало, сходились в схватке. Поговаривают даже, что Джан Али мырза сильнее Чолака…

Борцы из нижних сел, хоть и не так знамениты, но и среди них есть хорошие борцы. Это Гарип Бекир, Кедай Гафар, цыган Чомай из Чекелека и огромный, как слон, Кара Мемет. Он уже постарел и изрядно сдал, но все-таки решил участвовать и в нынешних соревнованиях.

Рассказывают, будто боролся как-то Кара Мемет с одним студентом. Никто не мог того парня победить: с кем ни схватится – все на земле оказывались. Наступил момент, когда желающих выйти с ним на поединок не нашлось.

Среди всеобщего молчания раздался голос Кара Мемета: «Я выхожу». Вышел. Схватились. Как ни старался студент, а ни один прием провести не может.  Наконец, ему удалось захватить своей ногой ногу соперника. Но Кара Мемет так уперся ногами в землю, что казалось, будто он в нее по самые щиколотки врос.

Оба вспотели, устали, дрожат от напряжения. Студент злится: умру, мол, а тебя свалю. И Кара Мемет уступать не собирается. Уже оба едва на ногах держатся, и зрители напряглись до предела. Кара Мемет шепчет студенту: «Прекратим, браток!»  Раз сказал, два сказал, в третий раз сказал – студент молчит, упрямится. И тогда Кара Мемет согнул ногу, вокруг которой соперник обвил свою. В наступившей тишине все отчетливо услышали, как хрустнули кости студента: «шарт», «шарт» – его нога была сломана в двух местах.

Люди говорят о Кара Мемете: «Хоть и постарел, но все еще непобедим. Он в силах бороться со всеми двенадцатью из «верхних». Победить их, может, и не победит, но вымотает изрядно и себя на лопатки уложить не даст». Впрочем, это покажет куреш.

…Через полчаса после начала состязаний восемь человек из команды нижних сел, проиграв, выбыли из соревнования. Большинство зрителей решили, что победа достанется борцам из верхних сел. Однако случилось не так.

Цыган Чомай, начавший участвовать в куреше всего несколько лет назад и на которого никто не возлагал особых надежд, вдруг с легкостью поборол одного за другим трех  борцов. В то время, когда Чомай выходил на борцовскую площадку, Джан Али мырза и Чолак Нафе, переглянувшись, едва заметно усмехнулись, но когда Чомай без особого труда стал «расправляться» с их товарищами, вначале озадаченно нахмурились, а потом вдруг вскипели. Нафе не выдержал первым: судорожно закатав штанины, поспешил на середину площадки.

Болельщики заволновались: пусть, мол, Чомай отдохнет, отдышится. Раздались голоса:

– Кара Мемет, выходи ты!..

– Нет! – воскликнул Чомай. – Я  не устал, еще буду бороться! – Он направился к Нафе и повязал ему свой кушак.

Чомай не выглядел богатырем, однако в его фигуре, походке и в жестах чувствовались сила и ловкость. Мустафа, друг Чомая, говорил о нем: «Не смотрите, что мелковат: он весит шесть с половиной пудов, а тело крепкое, словно металл».

Чомай очень симпатичен. Его черные, как уголь, глаза, обрамленные длинными ресницами, всегда смотрят приветливо; тонкий нос с небольшой горбинкой; пушистые, со слегка загнутыми кверху кончиками усы и изящно очерченные яркие губы, которым позавидовали бы и девушки. Он всегда спокоен и улыбчив.

Вот и теперь, повязывая свой кушак сопернику, Чомай улыбается. Глядя на него, и зрители улыбаются.

Чолак Нафе огромными ручищами со вздутыми венами повязал свой кушак Чомаю, и, делая вид, что левой рукой хочет заткнуть его болтающиеся концы, вдруг схватил Чомая, сильно тряхнув и пытаясь бросить на землю. Но Чомай вывернулся. Нафе поставил подножку – ничего не вышло: промахнулся. Попытался в приеме захватить ногу Чомая – опять впустую. Раза два он отрывал Чомая от земли и бросал через себя – Чомай, словно кошка, приземлялся на ноги.

Пришло время Чомаю переходить в атаку. Нафе это понял и всей своей тяжестью повис на руках Чомая, внимательно следя за его ногами. Чтобы избежать захвата, переступал очень осторожно. Однако Чомай потянул Нафе на себя, выставил правую ногу, развернул Нафе, тот с силой упирался, тогда Чомай провел подсечку левой ногой и, используя тяжесть самого Нафе, с легкостью развернул и бросил его на землю. Сам же, падая, легко перелетел через голову лежащего соперника и встал на ноги.

Охнув, все замерли от неожиданности. Поэтому, когда раздались частые удары барабана и нервно вздрогнули зурны, и у борцов, и у болельщиков учащенно забились сердца.

Сердце Джан Али мырзы тоже бешено забилось в груди, от злости кровь бросилась ему в голову, он вскочил и кинулся к Чомаю. Нафе еще не успел подняться  с земли, Чомай еще не отдышался, а Джан Али мырза уже пытается повязать ему свой кушак.

Чомай, победив четверых подряд, имел право отказаться от следующей схватки. Но мырза не стал его ни о чем спрашивать. Возмущенные зрители повскакивали со своих мест, зашумели, раздались возгласы:

– Это не честно! Оставь Чомая в покое!..

Даже болельщики из верхних сел поддержали их: «Это не по-мужски!» – кричали они. И музыканты не стали играть: не хотели возвещать о начале очередного боя, выражая таким образом свой протест и справедливо утверждая, что Чомай имеет право на отдых. Вмешался и Джеппар акай:

– Нельзя, нельзя так, успокойся, мырза, дай парню отдохнуть!

Однако Чомай улыбнулся и громко сказал:

– Друзья… друзья, послушайте!.. Может, с другим бы я и отказался бороться, но с Джан Али мырзой мне давно хотелось померяться силой. Прошу вас, успокойтесь, предоставьте мне эту возможность…

Чомай повернулся к мырзе, и на его лице уже не было улыбки. Он окинул соперника внимательным взглядом, и все сразу почувствовали, как Чомай внутренне собрался, сосредоточился.

– Молодец, парень! Борись, если так. Мы не будем вмешиваться! – снова зашумели люди и, успокаиваясь,  стали рассаживаться.

Подняв руки с кушаком, Чомай приблизился к мырзе. Его охватила дрожь: хотелось скорее начать схватку. И у мырзы, когда он повязывал свой кушак Чомаю, мелко дрожали длинные руки.

Соперники сошлись. Музыканты громко возвестили о начале боя. Зрители окружили площадку плотным кольцом: не хотелось проглядеть какие-нибудь детали в этой захватывающей схватке, и поэтому люди тянули шеи напирали на сидящих впереди. Все напряженно следили за борьбой представителей «белой» и «черной» кости. Боролись дворянин и цыган.

Зрители уже забыли, откуда они: из верхних ли сел, из нижних ли. Все бедняки болели за Чомая.

– Чомай должен победить, – кричали они.

Зажиточные твердили свое:

– Победит мырза, пусть победит мырза!

А Чомай и мырза – друг против друга… Весь мир перестал существовать для борцов – и только соперника видит каждый из них.

Длинные волосатые ноги мырзы дрожат, он, как и Чолак Нафе, повис на Чомае всей своей тяжестью, хочет изнурить его, взять измором. Но Чомай понял его тактику, не сдается и крепко держит мырзу за пояс.

Джан Али мырза – очень крепкий мужчина. Еще не так давно – каких-нибудь пять-шесть лет тому назад – он мог один расправиться с борцами целого села. Вернуть бы те времена: разве взял бы он за пояс такого щенка, да и посмел бы тот сам прикоснуться к нему?! Теперь другое время: сейчас мырзе не только сельские парни не дадутся, но и батраки…

Мырза, улучив удобный момент, потянул Чомая на себя, сделав попытку кинуть его через бедро. Однако Чомай не дал ему шанса – захватил своей ногой ногу мырзы и... барабанный бой, голос звонкой зурны: «победа, победа», возгласы радости и досады, аплодисменты, всеобщий гвалт – Джан Али мырза лежит на спине!

И тут произошло нечто из ряда вон выходящее: оскорбленный тем, что его победил какой-то «цыганенок», Джан Али мырза вскочил и, вне себя от ярости, бросился на Чомая. Чомай растерялся, но, инстинктивно защищаясь, перехватил длинные руки мырзы, не дав им вцепиться в свое горло.

Зрители ахнули, поднялись, некоторые, сжав кулаки, бросились к мырзе. Если бы не вмешался Джеппар акай, не поздоровилось бы Джан Али мырзе: посчастливилось бы, если бы жив остался…

Так победой Чомая, члена артели «Танъ», закончился этот куреш. С ним бороться в тот день больше никто не решился, поэтому знамя дервизы и бык достались ему. Победитель и Джеппар акай завершили куреш традиционным танцем. С борцовской площадки Чомай уходил под одобрительные возгласы людей, подняв знамя и уводя с собой друзей, музыкантов и быка.

1925 г.
Перевод мой. – Л.Ю. 

________________

*Село Чегелек, ныне с.Кузнецкое, Черноморский район.

**дервиза – крымскотатарский национальный праздник урожая. Дервиза делятся на малые, проводившиеся на территории сельсовета (несколько сел); средние, в которых участвовали жители нескольких сельсоветов; большие, проходившие по всему району. (Крымскотатарская энциклопедия / Сост. Р.Музафаров. – Симферополь, 1993).

Умер Ипчи. Куреш // Дерменджи А. ве дигерлери. Эдебият хрестоматиясы. – Ташкент, 1971. – С. 118-123.