Спор Гаспринского с Токтаргазы

Консервативные муллы атакуют
Гаспринского. Карикатура. 1908 г.

 

В 2014 году исполнилось сто лет со дня смерти И. Гаспринского, сына крымскотатарского народа и гражданина России. В 2014 году, спустя 60 лет, Крым снова оказался в составе России. Данный факт вызвал бурю противоречивых эмоций в среде крымских татар: от надежд на возрож-дение народа до полного неприятия российской действительности. Сейчас, после смерти, Исмаил Гаспринский – непререкаемый авторитет. А как жил этот гениальный человек, как складывались его отношения с современниками? Представление об этом можно получить из эпизода в великолепной повести Шамиля Алядина*.

ПРИГЛАШЕНИЕ НА ПИР К ДЬЯВОЛУ

Отрывок, в сокращении

Гаспринский резко спросил: «Что это означает, Усеин эфенди? Камень, брошенный с завязанными глазами, не правда ли? А вот еще...» – Он снова повел пальцем по странице:

Богатый хозяин растит свое пузо,

Работник стенает от тяжкого груза.

И выхода нету из этого круга:

Мир болен. Врачи не спасут от недуга.

Но если не в силах помочь доктора,

Самим нам за дело приняться пора.
 

Раздраженно бросив тетрадь на стол, Исмаил эфенди порывисто встал.
– Нет, Усеин оджа! Такие стихи напечатать в своей газете я не могу.
– Какие, муаллим?
– Написанные без учета времени и обстоятельств, в которых мы живем, – ответил Гаспринский. – Вы сами это прекрасно понимаете.
– Да... Но я понимаю и другое: белое следует называть белым, а черное – черным, – ответил Усеин оджа.
– Несомненно, – подхватил Исмаил Гаспринский, кивком головы выражая свое согласие. – Да, вы правы, у каждой вещи и у каждого явления есть свое название и назначение. Вам, наверное, известно, что Абдурешид эфенди[1] как раз и попытался все сущее на земле называть своими именами. Черное – черным, белое – белым. Да, да! Но вы обратите внимание!..

Издатель подошел к высокому шкафу и, приподнявшись на цыпочках, достал с верхней полки первый номер газеты «Ветан хадими», резкими движениями, рискуя порвать, развернул и прочел некоторые строки из пере-довицы: «...События и явления, какими бы они ни были горькими и неприятными, мы будем показывать такими, какие они есть ни самом деле, не будем называть пожар иллюминацией, предательство – велико-душием и добротой, ворону – соловьем, развалины – благоустройством. Правду будем называть правдой, ложь – ложью. Это наш долг и девиз. Все дела, хорошие или плохие, которые совершаются именем народа и для народа, мы не будем изображать шиворот-навыворот в угоду господам и беям, ради благочестия и набожности шейхов и суфий...» – Исмаил эфенди прервал чтение, положил газету обратно на полку и продолжил:

– Да! Медиев горячо взялся за дело. А скажите, пожалуйста, сколько времени просуществовал «Ветан хадими»?
– Два года... – ответил Токтаргазы. – Но с честью и совестью.
– «Терджиман» живет уже двадцать семь лет! – запальчиво воскликнул Исмаил эфенди. – И, по-вашему, она живет без чести и совести? Что вы видели на ее страницах, что противоречило бы интересам народа?

Упоминание о «Ветан хадими» сильно взволновало молодого автора, так как в ее рождении и дальнейшей деятельности Усеин оджа тоже принимал активное участие. В свое время закрытие ее он воспринял как удар ножом в самое сердце. И рана эта еще свежа, кровоточит. Молодежь связывала большие надежды с открытием этой газеты. Жаль, очень жаль, что «Ветан хадими», единственный печатный орган, который, так открыто высказывая смелые мысли о свободе народа, о праве его на землю, теперь больше не существует.

– Простите, муаллим! – тихо произнес Усеин оджа. – Вы меня не так поняли. Я хотел сказать, что направлен-ность той газеты и вашей – различны. Естественно, и пути у них не одинаковы. Абдурешид Медиев боролся...
– С кем? С кем он боролся?
– С царизмом! С несправедливостью.
– Боролся... Да! Но победил ли? – запальчиво спросил издатель; глаза его сверкали. – И мог ли он вообще...
– Нет, он один не мог победить, – ответил Токтаргазы. – Но... Помните русских декабристов? Они тоже сомневались, что победят. И все же выступили. Не могли не понимать, что для достижения цели их слишком мало. Нет столь необходимого единения...
– Чтобы победить, надо быть сильными, – добавил Исмаил эфенди. – А мы слабы. Вооруженные силы на стороне царя.
– Царь, без сомнения, сейчас сильнее нас, – сказал Усеин оджа, опустив глаза и едва заметно усмехаясь.– Однако если слабые объединятся, то даже сильный царь не устоит.
– Если объединятся... – задумчиво повторил хозяин дома и после небольшой паузы почти выкрикнул: – Для того чтобы объединиться, надо иметь высокий уровень сознательности. Мы же очень далеки от этого... Невежество высушило наш разум, лишило света наши очи. Для того чтобы стать передовыми людьми, как те, о которых вы упомянули, нам нужно учиться, вооружаться прогрессивными идеями и мыслями, переводить произведения, насыщенные высокими идеалами, на свой родной язык и постараться вводить их в программы наших школ и медресе.

Усеин Шамиль не имел ничего против подобных убеждений, но считал их не самыми главными. Ибо для завоевания свободы одной культуры и высокообразованности недостаточно. Для этого необходимо изменить существующий государственный строй, при котором угнетаются все народы огромной России. И издатель не может этого не понимать, но сознательно умалчивает об этом. Он осторожен в своих высказываниях. Тогда что же... самому надо недвусмысленно высказать то, что думаешь. А удобно ли? Ведь он, Усеин оджа, пришел в этот дом с одной лишь целью: попросить муаллима поместить его стихи в «Терджимане»... Разумеется, если они того достойны. Но коль уж зашла речь о главном, не воспользоваться ли случаем?.. Токтаргазы хорошо знал, что головы теперешней татарской молодежи сильно занимают мысли о необходимости широкого отра-жения в газете «Терджиман» демократических идей. И по складу своего характера не смог умолчать об этом.

– Простите меня великодушно, Исмаил эфенди! – сказал Усеин оджа. – Предположим, одной из причин нашей отсталости, действительно, является невежество. Но что же тогда является причиной этого невежества? Что нас держит на положении рабов? Кто нас угнетает и топчет? Кто лишает нас человеческих прав? Разве не царская власть?

Кто знает, доводилось ли хозяину дома слышать еще из чьих-либо уст такие слова. Во всяком случае, он слушал, не перебивая, глядя на собеседника в упор. В его глазах Токтаргазы уловил долю удивления и, быть может, восхищения, которые тот никак не хотел выдать.

– Если мусульмане России будут учиться и станут просвещенными людьми, тогда они научатся различать белое и черное, – сказал примирительным тоном Исмаил эфенди. – Будут знать, какой путь короче к собственному освобождению. Образование, культура... и все-таки этого в первую очередь не хватает мусульманам России, чтобы стать такими же передовыми, какими являются народы Европы...

– Читаю постоянно ваш «Терджиман», ибо другой газеты у мусульман России нет, и у меня складывается мнение, что вы стремитесь сделать образованным не только русское мусульманство, но и мусульманство всех стран. Это невозможно. Это иллюзия. Лишняя затея. И потом... мусульмане ведь тоже разные. Есть богатые, а сколько бедных, – сказал он. – Богатый мусульманин культурен, образован. Коль у него имеются деньги, он может учиться в Стамбуле, в Каире или в Санкт-Петербурге... Стало быть, дело вовсе не в религиозной при-надлежности человека и даже не в его просвещенности, а в том социальном положении, которое он занимает в обществе. А раз так, то, по-моему, прежде всего необходимо разбить оковы на руках у трудового люда.

Выражение лица Исмаила эфенди говорило о том, что Токтаргазы хотя и явился сюда с просьбой поместить его стихи в «Терджимане», однако позволяет себе вольности, какие мало кто из посетителей этого дома до сих пор осмеливался допускать. Это, как видно, покоробило муаллима. Он встал и, раскурив сигарету, начал прохаживаться по комнате от одной стены к другой. Потом резко остановился.

– Сколько вам лет? – спросил он Усеина оджа.
– Двадцать девять.
– Всего-то?.. – он хотел улыбнуться, но вместо этого лицо его скривила гримаса. – Интересно, вы родились уже, когда вышел из печати мой «Тонгъыч» [2]?
– Нет! — ответил Усеин. — Я родился через два месяца после появления на свет вашего «Первенца»...
– А через два года люди уже начали читать газету «Терджиман». И до сих пор читают. Если бы не выходила «Терджиман», то... кто знает?.. Да, да! Кто знает... – повторил Гаспринский. – Может быть, и не было бы на-ших теперешних поэтов, в том числе и Токтаргазы. На самом деле, если нет печати, откуда взяться писателю?

– А я думаю – наоборот... – возразил Токтаргазы. – Откуда взяться газете, если нет пишущих и материала, чтобы печатать?
– Вы, Усеин эфенди, молоды, у вас еще вся жизнь впереди, и вы еще многое увидите. Не то, что видели мы, а совершенно иное. Вы увидите жизнь, свободную от власти тьмы. Увидите, я верю в это...

Токтаргазы промолчал. Что проку растрачивать слова, если заранее знаешь, что собеседника не переубедишь. Исмаил эфенди хочет и старается сделать российских мусульман просвещенными, интеллигентными людьми, чтобы таким образом поднять их уровень развития до уровня народов Европы. Такова его цель. Хорошо, допустим, он достигнет этой цели. А дальше? Что-нибудь изменится? Нет, ничего не изменится. Мусульмане будут делиться на два сословия: интеллигентных бедняков и интеллигентных богачей. А эксплуатация и гнет останутся.

Исмаил эфенди, выкурив сигару до половины, раздавил ее о дно пепельницы, удобно расположился в своей карьеле... Усеин оджа в этот момент думал о месте, которое должен будет занять каждый болеющий за интересы народа человек в будущей борьбе за великие идеи, за претворение их в жизнь. В центральной России зарождается новая политическая сила. Эта сила рано или поздно разрушит социальное неравенство... Подойдя к письменному столу хозяина, взял свою тетрадь и, сложив ее вдвое, сунул в карман. Повернулся, чтобы откланяться. Издатель поднял руку над головой и щелкнул двумя длинными худыми и пальцами.

– Подождите, – сказал он. – Стихотворение «Живи с русскими в согласии» оставьте! И еще... Э... – он силился припомнить, название другого стихотворения. — Ну как его?.. Как это? А? «Кто про нас слово дурное промолвит?..» Кажется, так. Его тоже оставьте. А остальные... простите, не могу принять! Пусть они пока останутся при вас!
– Пока?.. И на какое время, муаллим?
– Пока не наступят лучшие дни, – ответствовал муаллим, вздохнув.

Продолжение здесь.

________________

1. Медиев Абдурешид (1880-1912) – депутат Второй Государственной думы от Таврической губернии, по происхождению крестьянин. Редактор-издатель татарский газеты «Ветан хадими». председатель городской управы. В Думе состоял в мусульманской фракции.

2. «Тонгъыч» – «Первенец». Один из первых сборников И.Гаспринского, вышедший в 1881 году.

*Алядин Ш. Приглашение на пир к дьяволу // Избранные произведения. – Симферополь: Къырым девлет окъув-педагогика нешрияты. – 1999.

Рисунок из книги «Россия и Восток», Казань, 1993.