Чужая правда - ложный след

Сальвадор Дали. Слоны.

Говорят, нет пророка в своем Отечестве. К сожалению, в большей степени это утверждение касается истории крымских татар. Почему-то наш народ отдает право написать свою историю чужеземцам.
 

К тому же среди молодых людей, живо интересующихся историей, есть такие, кто принимает за аксиому любую информацию, изложенную на бумаге примерно до середины ХХ века. «Это же старая книга!» – парируют они все возражения. Поэтому хочу обратить внимание любителей истории на следующее.
 

1. Чужеземный историк в силу объективных причин может, записав по-своему, исковеркать название, имя. Например, у киргизов есть слово сёлкёвой. Это естест-венное для законов их языка произношение русского слова целковый. Аналогично французский инженер Боплан, описывая Украину, называет место Замокань (Zamokani), известное нам как река Самоткань. Далее он называет крымский город Карабас. Как оказалось, француз имел в виду Карасубазар. Столица скифского государства, перенесенная Скилуром в Крым, была названа Джанатай (Новый город Атая), а греческие историки записали Неаполь скифский (Новый город скифов). И таких примеров можно, как вы понимаете, привести тысячи.
 

2. Любой историк, каким бы объективным он ни был, уже на уровне подсознания полагает, что его народ достойнее, чем тот, о котором он пишет. Приведу в пример того же Боплана. Называя запорожских казаков благородным народом, смелым и отчаянным, он приводит такой эпизод: «Мы встретили их табор, который состоял из более чем 18000 человек, наша армия насчитывала менее 4000 человек. Мы, тотчас бросившись в атаку, разбили их. Со стороны казаков осталось около 6000 человек; прочие, бросив поле битвы, спаслись. Мы потеряли убитыми около 100 человек».

3. Аналогично описанной выше причине к так называемой объективной необъективности следует отнести и то, какую веру исповедует историк. Вспомните о захватнических крестовых походах, которые почти 200 лет велись под знаменем христианства против мусульман. Мало того, мир до сих пор помнит Варфоломеевскую ночь, когда католики (христиане) устроили массовую резню протестантам (христианам). Следовательно, вопрос религиозной принадлежности лица, описывающего другой народ, играет важную роль в степени объективности его труда, ибо люди другой веры уже изначально «неправильные».

4. Историк, не знакомый с культурой народа, о котором он пишет, часто описывает лишь то, что видит. Такое описание, лишенное понимания глубинных национальных причин, часто выглядит как несуразность, дикость, жестокость. Напомню случай, когда лет двадцать тому назад роженицу-мусульманку в украинском роддоме обвинили в безжалостности за то, что она отказалась приложить к груди чужого, брошенного матерью ребенка. «Не захотела даже покормить! – возмущались другие женщины. – Глотка молока пожалела для сиротки!» К ним присоединились все, кто не знал мусульманских законов: приложить чужое дитя к груди означает усыновле-ние, взятая перед Богом моральная и материальная ответственность за него, такая же, как и за родного.

5. Злую шутку с честным именем историка может сыграть переводчик. Он может быть недостаточно опытным, не совсем компетентным или просто недобросовестным. Одним росчерком пера, так сказать, переводчик может реализовать классическое «Казнить, нельзя помиловать», легко превратить смуглую крымскотатарскую девочку в черномазую, а создание Божье в тварь Божью и проч.

6. Следует помнить и то, что историк – обычный человек, который за хорошее вознаграждение или из страха перед власть имущими может написать любую угодную им «историю». Такое встречается не только в новейшей истории. Такое бывало во все времена.

Для подтверждения своих слов приведу несколько цитат (в сокращении) из  «трудов» людей, претендующих на роль историков нашего народа. Несуразность этих заявлений комментировать даже не берусь.

МАТВЕЙ МЕХОВСКИЙ. ТРАКТАТ О ДВУХ САРМАТИЯХ. 1517 год.

Татары не захотели принять благословенного Иисуса, который учит духовной жизни, но предпочли Магомета, который погряз в плотских нечистотах, словно чувственное животное, которое, по справедливости, днем и ночью должно бы мучиться волею божиею в озере кар. Татары не воруют и не терпят воров среди своих, но жить грабежом и разорением соседей для них – величайшие удовольствие и доблесть.

ГИЛЬОМ ЛЕ ВАССЕР ДЕ БОПЛАН. ОПИСАНИЕ УКРАИНЫ. 1650 год.

Крымские татары, родившись, остаются несколько дней слепыми, не имя возможности открыть глаз, подобно щенкам и другим животным.

ИЗ ПУТЕШЕСТВЕННЫХ ЗАПИСОК ВАСИЛИЯ ЗУЕВА, КАСАЮЩИХСЯ ДО ПОЛУОСТРОВА КРЫМА. 1782 год.

В заключение объявлю, каким образом Татара овладел полуостровом. До половины 15 столетия владели Генуэзцы Крымом. Обитали они у приморских мест, их лучшие города достались им от Греков: Мангуп, Карайкал, Херсон, Кезлев, Ялта, Ургуф, Партенет, Алуште, Балаклава, Феодосия, Судак и старой Крым – Циммериум (Киммериум – Л.Ю.); внутренность же полуострова оставалась впусте: никаких следов ни строений, ни городов, ни других знаков жительства нигде, никогда не находили. А Татара, вышед из Азии, напали многочисленным скопищем на Генуэзское войско, разбили его и вломились в полуостров навсегда.

В заголовке использована строка из стихотворения Светланы Собецкой «Чужая правда»